Заглавная страница / Экономика

Опыт Венгрии — уроки для Украины

Для украинских участников форум оказался по-своему уникальным. Им была предоставлена возможность не только проследить логику венгерских реформ, но также непредвзято обсудить их результаты с ведущими венгерскими экономистами — участниками выработки и принятия ряда важнейших решений, определявших стратегию развития страны на протяжении последних 40 лет. Участие в конференции министра финансов Я.Вереша, профессора Л.Бокроша (министр финансов в правительстве Д.Хорна и автор одноименного стабилизационного пакета, 1995 год), вице-премьер-министра Й.Марьяни (правительство социалистической Венгрии времен Я.Кадара), академика М.Шимаи, профессора А.Инотаи, равно как и неформальное общение с экспертами целого ряда ведущих исследовательских центров Венгрии, позволило ознакомиться с широкой палитрой взглядов на сегодняшние особенности венгерской экономики, стоящие перед ней задачи и подходы к их решению.

В конце сентября с.г. в Будапеште состоялась международная конференция «От валютно-финансовой стабилизации к экономическому росту: опыт Венгрии — уроки для Украины». Радушный прием украинским ученым оказали Венгерская академия наук (Институт мировой экономики) и Министерство финансов страны. С отечественной стороны их партнерами выступили Институт экономики и прогнозирования НАН Украины, Министерство финансов и НИИ финансов при Минфине Украины.

Эти усилия находили соответствующую поддержку со стороны Западной Европы и США. История вступления в 1982 году в МВФ и Всемирный банк — за восемь-девять лет до распада СССР, СЭВ и Варшавского договора — по форме напоминала политический детектив. Последние международные формальности были улажены буквально за несколько дней, и бывший Союз оказался поставленным перед свершившимся фактом. Решение об окончательном политическом суверенитете также принималось в условиях, когда на территории страны еще находились советские войска и никто не мог наверняка прогнозировать дальнейшее развитие событий.

После трагических событий 1956 года, сопровождавшихся кровавым подавлением венгерского восстания, мало у кого остались сомнения в том, что в «лагере социализма» Венгрия находилась не в качестве строителя, а в качестве узника. Рыночное инакомыслие и стремление к политической свободе прослеживались на протяжении всех лет ее вынужденного пребывания «в зоне стратегических интересов СССР». При этом Будапешт никогда не прекращал минимизировать глубину и последствия навязываемого ему режима. В этом отношении показательны экономические реформы 1968 года, которые, по свидетельству очевидцев, проводились «со связанными руками». И хотя конец социалистическому вольнодумству был положен в 1972 году на даче генсека КПСС в Завидово, Венгрия продолжала использовать малейшие возможности для укрепления своих связей с западными экономиками.

Учитывая, что формальный отказ от социалистического строительства в Украине и Венгрии произошел почти одновременно, различия в достигнутых результатах, безусловно, впечатляют. Их контрастность еще больше усиливается, если принять во внимание двукратный разрыв в среднедушевых доходах: в прошлом году производство ВВП на одного жителя Украины (по паритету покупательной способности) оценивалось в 7,8 тыс. долл., а в Венгрии указанный показатель достиг 17,5 тыс.

Неудивительно, что членом ВТО Венгрия стала одновременно с Португалией — 1 января 1995 года. Через два года ей, Польше и Чехии было предложено вступить в НАТО, членами которого все они стали в 1999 году. Еще через два года — в 2001-м — Венгрия вышла на финишную прямую вступления в ЕС, членство в котором обрела 1 мая 2004 года. Сегодня в Будапеште готовятся к присоединению к Шенгенской зоне, предельно упрощающей перемещение граждан внутри Европы.

В отличие от нашей страны, пережившей разрушительную гиперинфляцию, пики роста цен в Венгрии не превышали 35%. При этом ее трансформационный спад был преодолен в 2000 году. В Украине же официально регистрируемый ВВП все еще на треть меньше значений, наблюдавшихся в 1990-м.

При этом Венгрия выступает официальным реципиентом финансовой помощи со стороны Евросоюза. На поддержку венгерских реформ ЕС планировал выделить в 2004—2006 годах порядка 3,4 млрд. долл. США. Сумма для 10-миллионной страны немалая. В пересчете на душу населения она сопоставима с трехлетним объемом прямых иностранных инвестиций, поступающих в Украину.

В этом отношении венгерский опыт невольно оппонирует отечественным евроскептикам: вопрос не в том, «ждут ли Украину в Европе», а в тех социальных ценностях, которые она у себя культивирует. Ведь сегодня и сам Киев осторожно дозирует свою «восточную интеграцию» отнюдь не из-за отсутствия интереса к нему коллег по СНГ. При этом вряд ли возникают сомнения в европейском статусе Исландии, Норвегии или Швейцарии, хотя все они не являются членами ЕС.

Ясность национальных интересов и геополитических целей значительно упростили приватизационную кампанию и структурные реформы. В Венгрии западный капитал рассматривался не в качестве вынужденного бремени, а как естественный локомотив евроинтеграции. Уже в 1990 году на его долю приходилось около 10% активов банковской системы страны. К 2000-му этот показатель вырос до 66%, а в 2004-м составил 83%. Так что вступление в ЕС явилось не формальным началом жизни в евросистеме, а логичным подведением итогов пребывания в ней.

Формальное членство в Евросоюзе может и не играть решающей роли: благоприятная внешняя среда отнюдь не является залогом эффективности экономической политики. Как ни парадоксально, но и в этом вопросе опыт Венгрии оказывается весьма показательным.

Вместе с тем, поскольку членство в Евро союзе не гарантирует покидание его экономической периферии, украинский мегапроект вряд ли должен сводиться к механическому вступлению в ЕС. Достижение социально-экономических стандартов, достойно конкурирующих с лучшими европейскими образцами, представляется более значимой задачей — как в части практического решения, так и последующих долгосрочных эффектов.

Потребительская доминанта венгерского бюджета активно стимулирует импорт товаров и услуг, который провоцирует устойчивые дефициты внешней торговли. Отрицательное сальдо текущего счета платежного баланса достигает 6—8% ВВП. В силу этого венгерские экономисты говорят об острейшей проблеме двух дефицитов — бюджетного и внешнего, запредельность которых для страны-члена ЕС является очевидной.

Несмотря на членство в ЕС, Венгрия до сих пор не сумела преодолеть хронических бюджетных дефицитов, циклично повышающихся до 8—9% ВВП в годы парламентских выборов. Необходимость их финансирования провоцирует повышенное налоговое давление: доля ВВП, перераспределяемого через бюджет, устойчиво находится в районе 50%. Неравномерное распределение фискального бремени нередко подталкивает предпринимателей к уходу «в тень», которая, как и в Украине, служит питательной средой для коррупции.

Недостаточный уровень национальных сбережений и внешних инвестиций обусловливает потребность в иностранных заимствованиях, ежегодный объем которых оценивается в 5—7% ВВП. Проблемы бюджетной и общей валютно-финансовой устойчивости трансформируются во внушительные размеры государственной и внешней задолженности. Уровень госдолга превышает 60% ВВП. С учетом же пенсионных обязательств государства его величина оказывается выше еще на три-четыре процентных пункта. Что же касается внешнего долга, то он составляет порядка 91% ВВП. При этом наблюдается устойчивый рост как внутренней, так и внешней долговой нагрузки.

Отрицательное сальдо текущего счета представляется чрезмерным не только потому, что вдвое превышает ежегодный приток чистых прямых иностранных инвестиций (3% ВВП). Настораживает, что в 1997 году подобные и даже меньшие его значения оказались непреодолимым препятствием для ряда азиатских экономик, сдетонировавших крупнейший за последнее десятилетие мировой валютно-финансовый кризис.

Необходимость бюджетного балансирования и общего экономического оздоровления очевидна. Венгерское правительство полно решимости минимизировать финансовые дефициты, отводя при этом первостепенное значение росту бюджетных поступлений и снижению государственных расходов. Программа премьер-министра Ф.Дюрчаня предусматривает жесткую экономию средств, сокращение аппарата госслужащих и соответствующих затрат на его содержание, повышение предпринимательского налога и НДС, урезание общих бюджетных расходов вплоть до отказа от ряда инвестиционных программ, тщательное субсидирование населения с отменой госпомощи наиболее обеспеченным его слоям и т.д.

По сути, венгерская экономика не соответствует ни одному маастрихтскому критерию. Более того, их предельные лимиты по бюджетному дефициту и инфляции устойчиво превышаются в два-три раза. Вступление в ЕС с подобными показателями представляется почти невероятным. Видимо, поэтому после трех с половиной лет пребывания в Евросоюзе в Будапеште продолжают говорить о задачах европейской конвергенции.

Сообщения о беспорядках в венгерской столице оттеснили на задний план их экономическую подоплеку. То, что истинной причиной массовых протестов послужили не премьерские откровения как таковые, стало совершенно очевидно уже в этом году. В середине сентября венгерский парламент в течение нескольких дней был вновь оцеплен металлическим заграждением, окружен тысячами демонстрантов и спецподразделениями, чья амуниция скорее напоминала экипировку средневековых ландскнехтов, нежели полицейских. Через месяц — 23 октября — произошло очередное обострение физического противостояния правительства и оппозиции. На этот раз оно было приурочено к годовщине восстания 1956 года, однако его главным лейтмотивом оставалось неприятие «программы Дюрчаня».

Однако на практике реализация инициатив далека от идиллии. По-видимому, многие еще помнят прошлогодние сводки новостей из Будапешта, когда многодневные демонстрации, проходившие под лозунгом немедленной отставки Ф.Дюрчаня, вышли из-под контроля и переросли в откровенные акты вандализма. Их поводом послужила публикация стенограммы закрытого заседания правительства, на котором премьер признался в обмане своих избирателей относительно экономической ситуации в стране. Реакция политической оппозиции последовала незамедлительно: к зданию парламента были стянуты тысячи протестующих. Хроника последующих событий оказалась в центре внимания ведущих информационных агентств мира.

То, что страна живет не по средствам, известно давно. Двенадцать лет назад Венгрия уже находилась на грани дефолта. В 1995-м стабилизационная «программа Бокроша» откровенно назвала вещи своими именами, что, по мнению ее основного идеолога, и явилось одним из решающих факторов последующего успеха. Честный диалог правительства с профсоюзами способствовал минимизации протестных настроений. Жесткая же экономия бюджетных средств и временные ограничения на повышение доходов позволили совместить экономический рост с облегчением долговой нагрузки. Однако накануне очередных выборов тяжесть реформ показалась чрезмерной, а доступность внешних заимствований — чересчур привлекательной.

Как и год назад, часть избирателей не скрывает своего негодования по поводу того, что вместо разрекламированной на выборах помощи государство ее сокращает, урезая субсидии населению и тем самым поднимая для него цену коммунальных и фармакологических услуг, здравоохранения и высшего образования. Также понятно раздражение предпринимателей, которые вместо обещанного им патерналистского правительства получили рост налогов. И уж вряд ли сторонниками действующего премьера станут уволенные госслужащие. Между тем его программа предусматривает едва ли не 30-процентное сокращение аппарата министерств и государственных ведомств.

В этом отношении венгерский опыт весьма созвучен отечественным реалиям. Три года политического противостояния и безнаказанных публичных обвинений сопровождаются в Украине умышленным обращением к наименее приглядным человеческим качествам и массовым иждивенческим настроениям. В условиях, когда партийные лидеры сознательно ограничивают свое интеллектуальное соревнование эскалацией потребительских ожиданий, речь может идти об умышленном разложении общественных ценностей, что гораздо опаснее неблагоприятной финансовой статистики.

Сегодня профессор Л.Бокрош с сожалением отмечает нелюбовь политиков к разговорам об экономических проблемах. Тем более никто не любит их решать, особенно — в периоды избирательных кампаний. Между тем популизм не способствует здравой оценке финансовых возможностей нации и реальных путей повышения ее благосостояния. Динамичный рост благосостояния невозможен без тяжелого упорного труда, социальной ответственности капитала и нравственной силы государства. Стремление же во что бы то ни стало потрафить избирателю приводит к его социальной дезориентации.

Устойчивый рост благосостояния невозможен без инвестиций и накоплений. В Украине же упорно пропагандируется потребительский образ жизни. Субъективно его привлекательность вполне объяснима. Тем более в стране, которая не отошла от десятилетия глубочайшей депрессии. Между тем ее последствия все еще прослеживаются именно в сфере накоплений: объемы инвестиций в основной капитал остаются на уровне кризисного 1994-го, тогда как спад личного потребления уже преодолен. По крайней мере, его объемы превосходят показатели 1990 года. А вот инвестиции остаются на 65%(!) меньше уровня 17-летней давности.

Ежедневные посулы всеобщего повышения зарплат, многотысячных бюджетных пособий и немедленного возврата обесценившихся сбережений порождают не только напрасные надежды. Они деморализуют общество. Напичканные обещаниями избиратели удивляются росту цен и уровню своих доходов; их политические избранники пеняют на неожиданные сложности, неблагоприятную конъюнктуру, козни спекулянтов и «заниженный» курс гривни; экономические советники рекомендуют брать в долг, проедать инвестиции и накопления предшествующих поколений; а тысячи монополий в это время спокойно паразитируют на доходах 46-миллионной страны. При этом их показная роскошь смакуется средствами информации как образец общественного успеха и пример для массового подражания.

Об ускоренном экономическом росте в таких условиях также говорить не приходится: жизнь в долг способствует развитию не страны-заемщика, а кредитора, продвигающего свой потребительский экспорт. В Венгрии, кстати, темпы роста ВВП устойчиво лежат в районе скромных 4%. А показатель доходов на одного жителя примерно на треть меньше среднего по ЕС. При сложившейся динамике может потребоваться около 20 лет, чтобы выйти на этот среднеевропейский уровень. А отечественной экономике, при сохранении 7—8% ее ежегодного роста, — лет на пять больше.

Хронический разрыв между спросом и внутренним предложением неизбежно порождает товарные дефициты и повышенную инфляцию. Нивелировать их в какой-то мере может импорт. Однако его бесконечное наращивание чревато системным ухудшением торгового баланса и внешнего долга, обслуживание которого со временем может оказаться чересчур обременительным. Об этом свидетельствует и собственный опыт Украины. Характерно, что ни дефолт, ни сопутствующие ему валютно-финансовые потрясения сами по себе долговых обязательств не снимают. В лучшем случае речь может идти лишь об их отсрочке за дополнительную плату.

Не принято говорить, но сегодня на закупку «наземных транспортных средств» Украина тратит практически столько же, сколько и на импорт газа. Учитывая миллиарды долларов, ежегодно расходуемые на ввоз автомобилей, давно пора бы расширить мощности по их выпуску внутри страны. Однако для этого государство должно было бы в корне пересмотреть свою инвестиционную политику.

Украине необходимы рост и инвестиции, формирующие фундамент общественного благосостояния. Вместо этого выстраивается система, делающая акцент на личном потреблении. Показательно, что эта модель уже доказала свою неэффективность в Венгрии. И дело не в кредитном буме населения, задолженность которого перед отечественными банками с начала 2005 года выросла более чем в восемь раз. Вопрос в структуре кредитования. Если ипотека способствует росту занятости в отечественном строительстве и смежных отраслях, то массовые ссуды под импорт бытовой техники и ширпотреба обеспечивают не только рабочие места за рубежом, но и рост внешнего долга Украины, который, как и в Венгрии, демонстрирует довольно высокую динамику — его объемы с начала 2005 года выросли с 30,6 до 65,4 млрд. долл. США.

За три года (2004—2006) личные доходы и расходы населения выросли в 2,2 раза. Вложения же в основной капитал прирастали вдвое меньшими темпами. Наиболее одиозным в этом отношении оказался 2005 год: 24-процентному приросту реальных располагаемых доходов населения сопутствовали 1,9% прироста инвестиций в основной капитал. Немудрено, что при таких диспропорциях уровень инфляции к середине 2005-го подпрыгнул до 15%. Правительство же скачок цен объяснило низким курсом гривни и дефицитом потребительского импорта.

Между тем отечественные политики увлечены иными задачами — они пребывают в состоянии перманентных выборов. Горизонт их стратегического планирования сузился до года-двух. О глобальных подходах в подобных условиях речь не идет — все внимание концентрируется на подготовке и проведении очередной избирательной кампании. Зависимость от ее результатов порождает угодливое отношение к избирателю. Его текущие доходы находятся в фокусе политической конкуренции уже четвертый год подряд.

Уровень вложений в основной капитал Венгрии (23,4% ВВП, 2006) практически совпадает с отечественным (22,9%). Учитывая евроинтеграционные претензии Украины и степень соответствия ее инфраструктуры мировым стандартам, подобная норма накоплений абсолютно неприемлема. Показательно, что многие наши соседи демонстрируют несравнимо большее внимание к развитию своей технологической базы. Так, в Румынии в минувшем году уровень инвестиций в основной капитал составлял 25% ВВП, Словении — 25,6, Чехии — 26,2, Ирландии — 28, Латвии — 32,2, Эстонии — 32,4% ВВП.

В венгерской экономике наблюдаются аналогичные дисбалансы. В прошлом году объемы инвестиций в основной капитал сократились на 2%, а уже в этом инфляция превысила 9%. Примечательно, что резкое повышение цен произошло вопреки гибкости курса форинта и «таргетированию инфляции», которым Национальный банк Венгрии занимается уже восьмой год.

Заботиться о росте личных доходов, безусловно, нужно. Но не за счет инвестиций. Если внимательно присмотреться к финансовым потокам отечественных монополистов, то средств может хватить и для пенсионеров, и для трудоустройства на родине миллионов вынужденных трудовых мигрантов — граждан Украины.

Претенденты на национальное лидерство обещают инновационное развитие отечественной экономики. На практике же — оказались не способными найти инвестиционное применение 4,8 млрд. долл. США, вырученным от реприватизатии «Криворожстали». Их проедание — на фоне «растворившегося» Черноморского морского пароходства — далеко не худший вариант. Однако он вряд ли имеет что-либо общее с опытом Китая, где норма накоплений раза в два выше отечественной и устойчиво колеблется в районе 45% ВВП.




Заглавная страница / Экономика