Заглавная страница / Социология

Литературная классика как вызов

Но нужно видеть и то, до чего дискуссия не поднялась. У нас очень много общих слов о духовном кризисе в обществе и очень мало попыток объяснить его суть. Осмысление сути кризиса невозможно без выявления ее факторов. Речь идет о всеобщем, массовом нежелании знать правду о том, ЧТО с нами происходит и ПОЧЕМУ с нами это происходит. Дискуссия о преподавании школьного предмета, еще до недавнего времени бывшего одним из мощных генераторов, который заряжал общество субстратом духовного порядка (ибо все общество так или иначе проходит через школу), должна была бы быть исполнена стремления разобраться в природе той гуманитарной (читай: духовной!) катастрофы, в которой мы уже находимся и категорически отказываемся анализировать и объяснять, чтобы как-то искать из нее выходы.

От дискуссии, которую вызвала публикация моей статьи «Королева искусств — на задворках образования» («ЗН», № 44, 2007 г.), осталось двойственное впечатление. Конечно же, хорошо, что дискуссия состоялась. Хорошо и то, что определенный резонанс она все-таки имела не так в общественных («страна равнодушных» — это достаточно точно сказано), как в соответствующих просвещенческих кругах — даже дала толчок к организации круглого стола в Министерстве образования и науки.

Нечто о факторах духовного кризиса. Не так и сложно доказать, что чуть ли не главнейшей причиной духовного кризиса является нехватка нациоцентризма как главного системообразующего фактора в формировании здорового, конкурентоспособного общества и, соответственно, успешного государства. Когда говорю «нациоцентризм», то имею в виду фактор, который «работает» на образование украинской политической или, иными словами, гражданской, либо же, по Вячеславу Липинскому, территориальной нации. О такой нации как о почти свершившемся факте начали говорить во время оранжевой революции. Разговоры, как теперь понимаем, были преждевременными. Более того, дальнейшие события складывались таким образом, что «нациоцентризм» как в высшей степени положительный фактор самоорганизации общества фактически перестал существовать. Вместо этого резко активизировались нациоразрушительные процессы, вызванные тем, что отдельные политические силы вдруг выяснили для себя, что провоцировать раскол украинского населения по языковому принципу дело чрезвычайно выгодное для них, ибо дает без особых интеллектуальных и материальных затрат (разрушать всегда легче, чем строить) довольно твердый и достаточный для политического самоутверждения электоральный процент. Это чрезвычайно вредное с точки зрения нацио- и государствообразования политтехнологическое ноу–хау, которое строится на циничной эксплуатации отрицательных моментов, приобретенных нацией за более чем трехсотлетнее пребывание в колониальном режиме, фактически снизило до нуля моральный уровень украинского политикума. И никто не сумел объяснить обществу, что циничная эксплуатация темы раскола народа по языковому принципу является преступлением против того же народа, его будущего.

К сожалению, дискуссия не коснулась и другой важной проблемы: о самом качестве преподавания художественной литературы как предмета особенного, который должен занимать исключительное место среди других школьных предметов. Вместо этого разговор свелся к качеству программ по литературе. Соглашаюсь — это суперважная проблема. Тем не менее становилось грустно, когда в таких разговорах для человека более или менее осведомленного открывался довольно непривлекательный, но хорошо закамуфлированный пафосной риторикой подтекст, а именно: многие из участников дискуссии остро и отчасти справедливо подвергали критике действующие программы по литературе с «подтекстовой» целью заявить, что «моя (или наша) программа, мои (или наши) учебники — самые лучшие и их нужно сделать действующими».

Дискуссия однозначно подтвердила: настоящее состояние преподавания словесности в школе кризисное. Из этого кризиса нужно выходить любой ценой. Иначе, когда усилий, направленных на выход из него будет недостаточно и они будут угасать, это будет свидетельствовать, что процесс духовной деградации общества стал неотвратимым. Художественное слово для украинской цивилизации было одной из опорных конструкций. Недаром же антиукраинские силы уже не раз начинали акции по дискредитации в сознании современного обывателя таких имен, как Тарас Шевченко, Иван Франко, Леся Украинка... Это были намерения подвергнуть опорные конструкции постепенной коррозии.

Школа как достаточно организованная структура остается едва ли не единственным государственным институтом, который сегодня еще хранит нациообразующий потенциал — правда, нужно признать, и он существенно ослаблен. И если будущие государственные мужи, которые придут на смену нынешним, безнадежно скомпрометированным («Воздвигне Вкраїна свойого Мойсея, — не може ж так буть!» — Павло Тычина), начнут квалифицированно делать то, что они должны делать прежде всего, — то есть активизировать процесс формирования гармоничной гражданской нации, тогда они, бесспорно, обратятся за помощью к школе, к ее мощному нациообразующему потенциалу.

Процесс овладения учениками Словом был в центре внимания Василия Сухомлинского. Он сопровождал и корректировал его, начиная с первых уроков в первом классе и завершал внимательнейшим анализом устной и письменной речи учеников выпускных классов. Приведу несколько записей, сделанных Сухомлинским 12 марта 1970 года во время посещения урока украинской литературы. Будем внимательны, ибо записи требуют адекватного осмысления. А этого достичь не так и легко, ибо нужно возвыситься до уровня мысли педагога, наделенного явными признаками гениальности. «Ощущение тончайших граней, оттенков слова, — пишет директор Павлышской школы, — это как окошко, через которое к уму и сердцу человека доходит свет, беспредельность красоты, необъятность океана мыслей, чувств, знаний. Слово —
сердце духовной культуры. Только тогда, когда человек ощущает слово, ему станут доступны красота природы, игра цветов, музыка мира. Слово учит видеть, ощущать, восхищаться. Задача учителя-воспитателя состоит в том, чтобы в душе каждого ребенка, каждого подростка жило чуткое слово. Жизнь чуткого слова — это зоркость на красоту и мерзость, уродливость. Человек высокой духовной культуры нетерпим, непримирим к мерзости, и, образно говоря, глазами этой нетерпимости, непримиримости является чуткое слово. Слово — мысль — духовная жизнь. Без культуры слова невозможна богатая, полноценная жизнь». А вот фрагменты записей, сделанных на другом уроке литературы: «Знание литературы — это вещь особая, ее нельзя сравнить со знаниями ни по одному другому предмету. Знать литературу — это прежде всего любить ее»; «И язык, и литература объединяются одним понятием — словесность. Это особый цикл в содержании образования, особая сторона образованности. Словесность требует особого подхода учителя к ученикам как к воспитанникам…

Недавно я провел немало счастливых часов над неопубликованными рукописями Василия Сухомлинского, которые хранятся в Павлышском мемориальном музее. Знакомился с его «Книгами анализа посещенных уроков», с протоколами заседаний педагогических советов, психологических семинаров. Директор Павлышской школы был педагогом редчайшего, выдающегося дара. Кроме всего прочего, этот дар проявляется в глубинном понимании учебной и воспитательной сущности слова. Таким высоким пониманием развивающего потенциала Слова отличался и Константин Ушинский. Целиком осознанно делаю акцент на такой общности взглядов двух наших самых выдающихся педагогов. Они обладали истиной, которая сегодняшним обществом и сегодняшней школой демонстративно игнорируется.

Хочется предостеречь от легкомысленного отношения к приведенным мыслям, высказанным директором Павлышской школы во время анализа уроков литературы. Фактически перед нами — концепция художественной литературы как учебного предмета в школе. Она легко может быть дополнена несколькими тезисами, взятыми из книг и статей Сухомлинского. Высказанная четко, уверенно, а иногда и афористически. Шел к ней годами. В конце концов мы должны знать, что в ХХ столетии в Украине (и только ли в Украине?) не было педагога, который бы лучше него знал, как оплодотворять детские души Добром. Не только знал, но и умел это делать.

Не все, что изучается на уроках литературы, запоминается и будет воссоздаваться. Но все, что изучается на уроке, должно оставить след в душе. Как раз на это и нужно ориентироваться на уроке литературы: что останется в душе, что именно должно остаться, какие духовные качества должно воспитать художественное произведение. Это прежде всего тонкая чувствительность к добру и злу, к красоте слова, к человеку. Художественное воспитание — это по самой сути своей — идейное воспитание, воспитание души». «Знание литературы — это художественная, поэтическая воспитанность».

Участники дискуссии активно критиковали существующие программы и, очевидно, имели для этого серьезные основания.

Случилось так, что в советские времена, особенно во времена независимости, преподавание художественной литературы постепенно формализуется, и таким образом лишается своей сущности, о которой так четко выскажется Сухомлинский. Яркая, красивая, Богом благословенная («Вначале было Слово») учебная дисциплина превратилась в скучный предмет, функция которого состояла в «убивании» писателей, которые могли бы стать для молодых людей духовными поводырями. Яркий пример такого «убивания» — Павло Тычина в советской школе; в современной же школе этот список может быть продолжен не одним знаменитым именем.

Тем не менее над дискуссией, которая касалась качества программ, витало несколько мифов. Главный из них: все свято верили, что существующие программы можно усовершенствовать путем исключения из них одних произведений и включения вместо них других. На самом же деле это не так. Если в основу реформирования литературного образования положить концепцию Сухомлинского, которой, по большому счету, в наше время альтернативы нет, то без кардинального изменения базовых принципов формирования программы обойтись невозможно.

Сейчас не имеет смысла вникать в межгрупповую борьбу, которая определила цель сделать заявление типа того, что «принятая Министерством программа несостоятельна, а мы предлагаем программу намного лучше». И в самом деле, существующие программы как по украинской, так и зарубежной литературе легко «подставляются» под критику.

Речь идет о грубом нарушении одного из фундаментальных принципов построения программы, состоящем в том, что на каждую тему должен выделяться тот минимум учебного времени, который давал бы учителю возможность организовать ее эффективное изучение. Нынешние учебные программы как по украинской, так и по зарубежной литературе фактически провальны, потому что обусловливают неэффективное расходование учебного времени и порождают безразличное или даже негативное отношение к литературе.

Что это за базовые принципы? Если говорить о современных программах по украинской и зарубежной литературе, то их «прохождение» в старших классах превращается в калейдоскоп писательских имен и произведений. Имена и произведения фактически не запоминаются, а о каком-то даже минимальном проникновении во внутренние миры художественных произведений или о возможности «задержаться» над произведением с целью проникнуться его эстетическим содержанием, восхититься утонченным художественным словом, не стоит и говорить. Спросите любого учителя — подчеркиваю: любого! — и он в первую очередь начнет убеждать, что калейдоскопическое изучение литературы в старших классах фактически делает положительный учебный результат невозможным и является высшим проявлением формализма. Лучшие учителя с целью добиться в таких условиях хотя бы какого-то успеха ищут выход в том, что тайно от дирекции школы «урывают» для литературы один из двух уроков языка; а кое-кто самовольно пропускает отдельные имена и произведения, чтобы больше времени уделить другим.

Указанные недостатки учебных программ взаимообусловлены. Собственно, они как базовые недостатки лежат во главе угла сегодняшней неуспешности художественной литературы как учебного предмета.

Другой «базовый» недостаток действующих программ состоит в чрезмерном культе историко-литературного принципа, по которому они выстраиваются. Программы по литературе в старших классах моделируют полноформатные академические истории литературы. Отсюда и старание втиснуть в программы как можно больше писательских имен и произведений как составляющих единиц многовекового литературного процесса. Разумеется, что от историзма отказаться нельзя. Просто нужно скорректировать этот подход применительно к изучению литературы в средней школе. Выпускники школы должны знать главные этапы развития литературы, понимать логику изменений литературных направлений. Категории «романтизм», «реализм», «модернизм» должны быть осмыслены ими на уровне основных параметров. И их осмысление должно идти через знакомство с конкретным литературным материалом.

Классика должна составлять основной корпус программы для старших классов. Благодаря ограниченному количеству «программных» произведений, на изучение каждого из них будет выделяться больше учебного времени. «Калейдоскоп» из писательских имен и произведений наконец будет остановлен. Лишившись количества, учитель получит возможность добиваться качества. Независимое тестирование должно ориентироваться лишь на «основу» («классику»). Это будет существенно стимулировать мотивацию изучения художественной литературы. Наличие же вариативной части позволит учителю выбирать соответственно собственным вкусам («для души») и учебной необходимости отдельные имена и произведения. На вариативную часть отводится значительно меньше учебного времени, чем на «основу».

Выход в том, чтобы избавиться от этих базовых недостатков. Каким образом? Здесь других вариантов нет — нужно резкое сокращение писательских имен и произведений. Речь идет о создании принципиально новой программы – как по содержанию, так и по структуре. Она должна состоять из двух частей — основной и вариативной. Основная часть — это тщательно подобранная, с учетом многих необходимых параметров (среди которых, разумеется, на первом месте должно быть соответствие вековым и мировоззренческим особенностям современного ученика) высшая литературная классика. «Высшая» — значит беспрекословная, испытанная его величеством Временем, самым придирчивым судьей. Такая классика уже давно функционирует как мощная создающая нацию и духовность сила.

Понимаю, что провозглашенный тезис не принимается на веру — он требует разъяснения. Для этого придется задействовать систему аргументов. Но прежде чем их изложить, обратим внимание на несколько основополагающих моментов.

Разработка и принятие такой программы будет иметь для отечественного языково-литературного образования мощный системообразующий эффект. А это означает, что она постепенно начнет формироваться как целостная эффективно функционирующая система.

Классика неисчерпаема и необъятна. Она не познается до конца, поскольку наделена способностью обновляться во времени — есть у нее такая особенность. И чтобы убедиться в этом, достаточно, например, обратиться к Тарасу Шевченко, в творчестве которого сегодняшние проблемы Украины объясняются и точнее, и глубже, чем это сделал бы любой нынешний ученый или политик.

Первый. Мы должны понять, что по-настоящему качественное литературное образование, в котором эстетичное, нравственно-этическое, национальное воспитание органично — по Сухомлинскому — объединено с языковым (как устным, так и письменным) развитием, возможно лишь при условии, когда оно основано на освоении литературной классики. Также должны понять, что литературные произведения становятся классическими, то есть получают статус произведений, которым суждена вечная жизнь, благодаря качествам, крайне нужным человеческому сообществу. Среди этих качеств самые важные – огромный гуманистический потенциал, общечеловеческая проблематика, глубинное проникновение в суть вещей и явлений. Понятно, что это «содержательное» наполнение эксплицируется и приобретает действенность лишь при условии адекватного выражения — речь идет о наличии завершенной «художественной формы».

Современная постмодернистская ситуация, в которой мы находимся, является оппозиционной к классике. Постмодернистское сознание не признает основ, и потому ее попытки к самоутверждению сопровождаются игнорированием классического. Противостояние постмодернизм — основы болезненно и опасно, потому что открывает дорогу в неизвестное и очень тревожное будущее — в хаос, порожденный разрушением основ. Как раз поэтому современная школа должна обратиться к классике как к способу сохранения основ, которые в данное время — на наших с вами глазах — поддаются коррозии.

Литературная классика всегда была для нации развивающим и объединяющим фактором. Каждое классическое произведение — это знак, который легко раскодируется (правда, с разной мерой полноты) широкой общественностью.

Между высшей литературной классикой и классикой советского соцреализма существенная разница. Высшая литературная классика выражает истину, суть, и из-за этого ее интерпретация требует постоянного углубления в содержательную сферу произведения, которая, повторяю, наделена феноменом неисчерпаемости. Соцреалистическая классика основывалась на ошибочной идеологии, то есть на неправде, которая несовместима с истинной художественностью. Такие произведения просто не выдерживают глубокого анализа.

И здесь вполне возможен вопрос: не превратится ли программа по литературе, основу которой представляет высшая литературная классика, в такой себе набор знаковых произведений, изучение которых через эту, уже приобретенную ими знаковость, угрожает продуцированием шаблонов типа «В поэме «Кавказ» Тарас Шевченко гневно выступает против колониальной политики российского самодержавия по отношению к кавказским народам...» и т.д. и т.п. Такое уже было в истории еще советской школы, когда школьная интерпретация соцреалистической классики («Гибель эскадры» А.Корнейчука, «Знаменосцы» О.Гончара и т.п.) превратилась в сплошные «железобетонные» шаблоны. Выпускники школ, готовясь к письменному экзамену по литературе, заучивали или записывали в форме шпаргалок несколько «красивых» тирад о «образе коммуниста» или «освободительной миссии советской армии» и уверенно шли на экзамен — положительная оценка была обеспечена.

Сможет ли современная школа через школьный предмет «художественная литература» приблизить юные поколения украинцев к высшей литературной классике и, следовательно, стать весомым фактором приостановления того процесса нравственно-эстетической, духовной деградации, который сегодня уже стал очевидным? Исходя из своего почти 40-летнего просвещенческого опыта (учитель сельской школы, директор школы, профессор, ректор педагогического университета), глубоко убежден в потенциальных возможностях нашего образования. Учительский персонал Украины, несмотря на все социальные катаклизмы и унижения, которые выпали на его судьбу, все же остается наиболее морально здоровой, трудолюбивой частью общества. В полной мере это касается и корпуса учителей-словесников. Все зависит от эффективного образовательного менеджмента.

Между современным человеком и высшей литературной классикой уже появилось много преград, лишних «шумов», из-за чего он все меньше и меньше общается с классикой и, соответственно, все меньше и меньше понимает ее. Скажем, внимание и уважение к Тарасу Шевченко, которое демонстрируется обществом в юбилейные дни, приобретает все более ритуальный характер. И если поставить вопрос прямо: способен современный обыватель понять Шевченко хотя бы на том уровне, как его понимал, скажем, украинский малограмотный крестьянин в начале ХІХ столетия, то ответ будет не в пользу современника...

Программа по литературе, перегруженная произведениями посредственного художественного уровня (а таких произведений предостаточно в ныне действующих программах по украинской и зарубежной литературе), просто не способна возбуждать мотивационные импульсы. И, наоборот, программа, основу которой представляет высшая литературная классика, наделенная, как об этом уже говорилось, мощной системообразующей энергией, способной сдвинуть, активизировать литературное образование как процесс со всеми его составными.

Способна ли украинская высшая литературная классика стать тем неисчерпаемым источником положительной духовной энергии, которая будет заряжать юные поколения граждан нашего общества? Подозреваю, этот вопрос вызывает немало сомнений у многих омалоросившихся читателей, которых годами отучали уважать свое. Не будем говорить о высшей литературной классике ХІХ столетия, представленной именами Тараса Шевченко, Леси Украинки, Ивана Франко. К счастью, в ХХ столетии Украина одарена классикой высшей (мировой!) пробы: драматург Мыкола Кулиш, прозаик Грыгор Тютюннык, поэты Мыкола Винграновский, Лина Костенко... Общение с творчеством этих художников способно превратиться в интеллектуальный праздник, обозначенный духовным и эстетическим ростом. Здесь Слово, Правда и Красота триедины.

Каким же образом будет выявляться системообразующая энергия литературной классики относительно школьного литературного образования?

Литературная классика встанет перед обществом как вызов, заставляя его открыто продемонстрировать свою способность возвыситься до уровня классики, или наоборот, заявить о себе как о безнадежном потребителе продуктов эрзац-культуры, которыми наполнено современное информационное пространство.

Во-вторых, будут востребованы учебники нового поколения. Привычно заформализованный учебник в этом случае открыто будет демонстрировать свою неадекватность. Появится потребность во вспомогательной, а точнее, сопроводительной методической литературе нового качественного уровня. Методические пособия, в которых на скорую руку расписаны поурочные планы, будут восприниматься как анахронизм. Есть надежда, что наше академическое литературоведение испытает потребность обратиться к жанру «анализ отдельного произведения» и начнет активно его развивать. Наконец-то начнут появляться талантливые авторы, которые сумеют отойти от скучного «диссертационного» стиля и учиться глубоко и захватывающе интерпретировать литературную классику для учеников и учителей. На рынке образовательных услуг будет появляться все больше аудиовизуальной продукции, которая будет иметь большой спрос среди современных «компьютеризированных» учеников.

Во-первых, содержательная глубина и эстетическое совершенство литературной классики станет настоящим вызовом для наиболее творческой, элитарной части учителей-словесников. Таких учителей немало, и они уже давно ждут возможности, когда им удастся реализовать свой потенциал. За такими учителями потянутся и другие.

И напоследок. Хочу уверить, что создание программы по литературе, которая основывается на высшей литературной классике, не является проблемой для людей, профессионализм которых состоит в объединении высокой научной подготовки с глубокими знаниями современной школы. Проблема в другом: сможем ли мы возвыситься до понимания, что иной дороги реформирования литературного образования просто нет?

В-третьих, особая судьба уготована традиционному жанру школьного письменного сочинения по литературе. Продолжительное время оно было эффективным способом развития языково-литературного образования. Поначалу его начали истреблять штампами («образ коммуниста...», «изображение руководящей роли коммунистической партии...»), а потом — цинично задуманными многочисленными сборниками «золотых произведений», которые выдавались по принципу «купи и списывай». Сегодня школьное литературное сочинение получило шанс возродиться благодаря тому, что оно стало обязательной частью независимого тестирования как его открытая часть. Это очень правильное решение, которое заставит учителей-словесников и, соответственно, учеников снова возвратиться к письменному сочинению. Тем не менее его характер уже станет другим. Это уже не будет пустопорожней демонстрацией банальностей, разукрашенных стилевыми красивостями, а эссеистикой, которая, основываясь на неисчерпаемой содержательной глубине литературной классики, будет выходить на актуальные проблемы сегодняшней жизни. Должен родиться и утвердиться жанр школьного эссе, что потребует от ученика умения нарушить проблему, а потом, с помощью грамотно сформулированных аргументов, раскрыть ее сущность. Качественный уровень такой эссеистики является одним из наиболее объективных показателей уровня как языково-литературной образованности, так и общего, то есть интеллектуального, развития.




Заглавная страница / Социология