Заглавная страница / Социология

Как выжить в политических джунглях

Джон Ф.Кеннеди,
«Очерки о мужественных»

Мужество, выявленное при жизни, часто производит не такое драматическое впечатление, как мужество в последний миг. Однако это не менее поражающий сплав триумфа и трагедии. Человек делает то, что должен делать, наперекор последствиям для себя, трудностям, опасностям и давлению. Это — основа человеческой морали.

На примере Джона Куинси Адамса сенатор написал сначала статью о мужестве в политике для популярного журнала Harper’s Magazine. Замысел перерос в большой проект. Кеннеди считал тему чрезвычайно важной и со временем им овладела идея создать книгу. Документальные «Очерки о мужественных» увидели свет 1 января 1956 года и стали бестселлером. А в 1957-м они были удостоены престижной Пулитцеровской премией в номинации «Биографии». Возможно, в Украине найдутся скептики, которые хотя и не держали ее в руках, но иронически улыбнутся: ведь аналогичную премию за лживые репортажи из СССР получил корреспондент «Нью-Йорк таймс» в Москве Уолтер Дюранти, который в угоду Сталину отрицал, что голод в 1932—1933 годах в Украине был организован искусственно. Из-за упорного нежелания респектабельной газеты — вопреки требованиям украинской диаспоры — лишить борзописца премии ее престиж было отчасти скомпрометирован. Но ведь Пулитцеровской премией (ее присуждают не только в журналистских номинациях) среди прочих выдающихся произведений искусства была отмечена и новелла Эрнеста Хемингуэя «Старик и море», удостоенная к тому же и Нобелевской премии.

Рядом с Хемингуэем, а не ДюрантиДля молодого сенатора и будущего президента США Джона Фицджералда Кеннеди это был самое драматическое время в его жизни: осенью 1954 и в начале 1955 года он перенес две рискованные операции — по двойному сращиванию позвонков и удалению имплантированной стальной пластинки. Угроза быть пожизненно прикованным к инвалидной коляске не исчезла. Но Кеннеди не чувствовал себя обреченным. Он стремился к одному — не упустить драгоценных мгновений жизни. Теперь у него было достаточно времени для любимого занятия — изучения биографий выдающихся людей. Его заинтересовала фигура Джона Куинси Адамса — сына второго президента Джона Адамса, который сам стал хозяином Белого дома и по завершении президентского срока (1825—1829) в течение почти двух десятилетий был выдающимся сенатором. «Старый златоуст», как называли его на Капитолийском холме, при любых обстоятельствах отстаивал собственную позицию. Он выступал против аннексии Техаса (поскольку это «расширяло рабовладельческую территорию») и был одним из немногих государственных деятелей, считавших американо-мексиканский конфликт «самой несправедливой войной». Наконец, из-за своих политических убеждений он порвал с партией федералистов, которую представлял в Конгрессе.

Деятельность первых трех приходится на период, который предшествовал самому драматическому событию в истории США — гражданской войне. Для сенатора-демократа Даниэля Вебстера (штат Массачусетс) «сохранение союза было дороже сердцу, чем возражение рабства». Он был против отделения Юга. В речи, провозглашенной в 1851 году на Капитолийском холме, которая длилась более трех часов и известна каждому американскому школьнику, он призывал к примирению и согласию. Главная забота сената, по его словам, — не отмена рабства, а сохранение Соединенных Штатов Америки. При этом аболиционисты (сторонники отмены рабства. — А.С.) на Севере и приверженцы рабства на Юге добивались роспуска союза и создания независимой конфедерации.

Великолепная восьмеркаВ основу «Очерков о мужестве», кроме жизнеописания Адамса, были положены биографии еще семи выдающихся сенаторов. В предисловии к книге известный историк, профессор Колумбийского университета Аллен Невинс отмечал: «Кеннеди приводит примеры мужества умных, дальновидных, трезвомыслящих людей, которые стремятся, чтобы государственный корабль следовал правильным курсом». Все они шли «против течения». Это — Даниэль Вебстер, Томас Харт Бентон, Сэм Хьюстон, Эдмунд Росс, Люсиус Ламар, Джордж Норрис и Роберт Тафт. Их имена вряд ли известны украинцам, хотя биографии этих неординарных людей поучительны не только для Америки.

Сенатора-демократа Томаса Харта Бентона (штат Миссури) называли «твердокожим умственно и физически». Он был политическим идолом, который ежедневно натирал кожу щеткой из конского волоса (потому что так, по его словам, делали римские гладиаторы) и казался непобедимым. Тем не менее и над ним нависли тучи. Рабовладельческий штат, который он представлял в верхней палате Конгресса, склонялся к тому, чтобы присоединиться к Югу. Однако Бентон был предан не Демократической партии, а сохранению федерации. Его заклеймили как «предателя партии, союзника вигов и англичан». На самом деле Бентон не собирался присоединяться к партии вигов, мелкие политики которой, как он говорил, «способны понять его не лучше, чем крольчиха, размножающаяся двенадцать раз в год, или слониха, период беременности которой длится два года».

Знаменитая речь Вебстера несколько умерила страсти на Юге, вызвав волну негодования на Севере, который был решительно настроен против рабства. Сенатор хорошо понимал это, но сознательно шел на политический риск. «Я буду отстаивать союз, не обращая внимания на то, как это отразится на мне. Разве стоят чего-то последствия лично для себя по сравнению с добром и злом, которые может испытать страна во время кризиса?». Это были последние слова, с которыми Вебстер обращался к сенату. Политические оппоненты не забыли их ему до конца жизни и даже после смерти посылали в его адрес проклятия с церковных амвонов. Но история вынесла справедливый приговор, признав, что в значительной мере благодаря его усилиям удалось на десятилетия предотвратить гражданскую войну.

Третий из названных сенаторов — уроженец Юга, представлявший штат Техас и продолжительное время состоявший в Демократической партии. «Сэм Хьюстон был Сэмом Хьюстоном, одной из самых независимых, необыкновенных, популярных и сильных личностей, которые когда-либо переступали порог сената» (по мнению автора «Очерков о мужественных»). Приемный сын индейского племени чероки, он был храбрым офицером в армии своего друга, будущего президента США Эндрю Джексона. Его дважды провозглашали президентом независимой Республики Техас и членом ее конгресса. На Капитолийском холме он выступал за присоединение Техаса к федеративному союзу, хотя знал, что ни один демократ Юга его не поддержит. Белые жители штата, в котором насчитывалось 150 тысяч рабов, грозили, что «за измену Техасу» снимут с Хьюстона скальп. Однако на все обвинения и угрозы он отвечал: «Я не знаю, что такое Север и Юг. Я знаю лишь одно — что такое Соединенные Штаты». Хьюстон настойчиво повторял, что представляет «весь американский народ».

После бурной 30-летней деятельности в сенате законодательная ассамблея штата Миссури отстранила его от должности. Долгое время Бентон безуспешно добивался переизбрания сенатором, избрания конгрессменом и губернатором. На его политической карьере был поставлен крест. «Но после поражения и даже после смерти Томас Харт Бентон оказался победителем, — считал Джон Ф.Кеннеди. — Его голос из прошлого в защиту союза был одним из решающих факторов, благодаря которому штат Миссури не уступил отчаянным попыткам отделить его вместе с родственными рабовладельческими штатами (от федерации. — А.С.)».

На могиле Эдмунда Росса, сенатора-республиканца (штат Канзас), — короткая, красноречивая надпись: «Человек, который спас президента». Джон Кеннеди объясняет это так: «Возможно, этот человек сохранил для нас и последующих поколений конституционное правительство Америки. Он сделал то, что один исследователь назвал самым героическим поступком в американской истории, который был несравнимо труднее, чем какой-либо акт мужества на поле боя». В 1868 году, во время импичмента президента Эндрю Джонсона, Росс и те, кто его поддерживал, жертвовали собой, чтобы «спасти нацию от безрассудного злоупотребления законодательной властью». «Я почти буквально смотрел в могилу, которая разверглась передо мной», — вспоминает о своих ощущениях перед голосованием в сенате Эдмунд Росс. Однако произнес: «Не виновен» (Not guilty). И этих два коротких слова оказались решающими.

В 35 лет он стал губернатором Техаса. Но законодательная ассамблея штата отстранила его от должности. «Моим желанием было пойти в отставку с чистыми руками и совестью», — заявил он в прощальной речи. Когда же новый губернатор Техаса начал выступать за отделение от федерации, Хьюстон решил баллотироваться снова и в этот раз победил, а экстремисты Юга потерпели поражение. Но вскоре Хьюстона опять постигла неудача: в день его рождения и в годовщину провозглашения независимости Техаса место губернатора объявили вакантным, а штат отделился от союза и присоединился к конфедерации.

Сенатора-демократа от штата Миссисипи Люсиуса Ламара автор очерков характеризует не только как государственного деятеля, но и как ученого и одного из оригинальных мыслителей своего времени. «Я всегда стремился вселить веру в то, что правда лучше вранья, честность лучше политики, а мужество лучше трусливости», — говорил он. В бурные годы после гражданской войны Ламар пришел к выводу: единственная надежда для Юга не в том, чтобы продолжать старые распри с Севером, а в примирении, в отмене военного правления и в развитии нормальных федеральных отношений. «Мои соотечественники! Познайте друг друга — и вы полюбите друг друга!» — провозгласил он в Конгрессе.

«Слово «могила» вряд ли является преувеличением, — пишет автор «Очерков о мужественных». — Политическая карьера Росса завершилась. Ни он, ни один из республиканцев, голосовавших за оправдание Джонсона, никогда больше не переизбрались в сенат». «Кем был Эдмунд Дж.Росс? — размышляет Джон Кеннеди. — Практически никем». Ни один закон не был назван его именем, ни в одной книге по истории не помещен его портрет, ни в одном списке «выдающихся» сенаторов не упоминается о его заслугах. А его единственный героический поступок забыт всеми. Кем мог стать Эдмунд Дж.Росс? Ведь он был прекрасным оратором, имел превосходные данные и перспективы, чтобы стать политиком, и, если бы его карьера длилась долго, мог бы превзойти своих коллег по престижу и влиянию. Однако он пожертвовал всем этим ради единственного поступка.

Джорджа Норриса, сенатора-республиканца (штат Небраска), Кеннеди называет «одной из самых мужественных фигур в политической жизни Америки». Пережив ужасы гражданской войны, он был убежденным пацифистом и вошел в историю как ярый критик внешнеполитического курса президента Вудро Вильсона. Для того чтобы воспрепятствовать принятию его законопроекта о вооружении американских судов во время Первой мировой войны, он применил тактику обструкции, устроив дебаты, продолжавшиеся день и ночь. «Мы свято верили в то, — писал со временем Норрис, — что своими действиями предотвратим участие Америки в войне». Между тем в Конгрессе его называли «большевиком, врагом прогресса, предателем», а в письмах, которые он тогда получал, изображали в немецкой военной форме с иконостасом кайзеровских орденов.

Ламара приветствовали как «пророка нового дня», но вместе с тем немало его бывших приверженцев заклеймили его за «измену принципам и чести Юга». Тем не менее, в противовес Эдмунду Россу судьба не отвернулась от него. Несмотря на то, что Ламар неоднократно действовал вопреки пожеланиям избирателей, его переизбрали в сенат. Со временем он стал председателем сенатской фракции демократов, министром внутренних дел и судьей Верховного суда.

По времени фигура последнего героя «Очерков о мужественных» самая близкая к нам. «Покойный сенатор (республиканец. — А.С.) Роберт Тафт из Огайо никогда не был президентом Соединенных Штатов, — пишет Кеннеди. — В этом его личная трагедия. И в этом его национальное величие». Он характеризует Тафта как «человека, твердо придерживавшегося главных принципов, в которые верил. Когда о них шла речь, даже соблазн стать хозяином Белого дома не удерживал его от того, чтобы называть вещи своими именами».

«Сегодня не имеет значения, прав или неправ был Норрис, — считает Кеннеди. — Важно то, что, отстаивая свои убеждения, он проявил мужество». В противостоянии в конечном итоге победил Вильсон. Он созвал специальную сессию Конгресса, которая приняла резолюцию об ограничении дебатов и согласилась с тем, что исполнительная власть имеет право вооружать суда без согласия законодательного органа. Но и после этого политические дивиденды Норриса лишь возросли. Несмотря на серьезные расхождения с Республиканской партией, он стал одним из наиболее влиятельных ее руководителей, был председателем сенатского юридического комитета и потенциальным кандидатом в президенты. Его политическая карьера со всеми успехами и неудачами длилась почти полстолетия.

Особое внимание Кеннеди привлекло к себе осуждение Тафтом Нюрнбергского процесса. В частности он заявил: «На этом процессе мы согласились с российской идеей подчинить его цель правительственной политике, а не правосудию, что не имеет никакого отношения к англосаксонскому правосудию». Это заявление вызвало массовое возмущение американцев и скандал в политических кругах. Многие восприняли утверждение Тафта как апологетику нацизма. На самом деле он имел в виду совсем другое. Тафт защищал не нацистских убийц, а традиционные американские концепции закона и правосудия. Однако на выборах 1948 года Республиканская партия уже не могла делать ставку на него, таким образом он сам лишил себя последнего шанса добиться амбиционной цели — стать президентом.

Роберт Тафт, памятник которому сооружен на Капитолийском холме, — один из самых выдающих в истории американских законодателей. Сын президента Уильяма Говарда Тафта (1909—1913) был убежденным консерватором, выступал против большинства программ нового курса Франклина Рузвельта и против предоставления помощи зарубежным государствам в рамках доктрины Трумэна. Он был больше чем политическим лидером, больше чем «мистером республиканцем». Тафта называли «мистером Честность». В сенате знали, что он никогда не нарушал договоренностей, не предавал, не отказывался от республиканских принципов, которые искренне исповедывал, не прибегал к политическому обману. Даже его ярый политический оппонент Гарри Трумэн сказал после смерти сенатора: «Он и я никогда не приходили к взаимопониманию по вопросам публичной политики, но он знал, какова моя позиция, а я знал его позицию. Нам нужны интеллектуально честные люди наподобие сенатора Тафта».

Политика и мораль…Джон Кеннеди разделял взгляд на политику Джона Бьюкена (автора одной из своих любимых книг «Путь пилигрима») как на «одну из самых лучших и рискованных профессий». В «Очерках о мужественных» он концептуально развил этот взгляд, опровергая распространенное мнение о несовместимости политики и морали. «Политика — это джунгли», — писал он в заметках к книге. А выжить в политических джунглях можно лишь благодаря твердости и мужеству, которые определяют характер политика, чтобы отстаивать принципы, нужно иметь «моральную стойкость» и «интеллектуальную дальновидность». Для молодого сенатора мужество было нравственно-этическим понятием. После тщательного исследования автор убедился: те, чьи действия он описал в своей книге, руководствовались прежде всего национальными интересами, а не личной или политической выгодой. «Списка сенаторов, которые проявили мужество в политике, не существует, и я не имел намерения предложить его», — замечает Кеннеди. Акты же политического мужества не ограничивались американским сенатом. Такими же доблестными и решительными были поступки президентов, конгрессменов и даже обыкновенных граждан с политическими амбициями.

Как справедливо считал Кеннеди, сегодня нас не интересует, прав или неправ был Роберт Тафт, осуждая Нюрнбергский процесс. Защищая дело, в которое верил, он проявил непоколебимое мужество, противопоставив свою позицию общественному мнению. «Когда я говорю «свобода», — писал будущий президент США, — я имею в виду свободу человека думать и жить по-своему, как он того желает».




Заглавная страница / Социология